Со смешанными чувствами она вглядывалась в очертания свежей ещё раны. Разглядеть ладонь Моргота так же близко ей не представлялось возможности, но след от Камня всё равно пробудил в ней осколок прошлого – бережно хранимый, но такой острый, что душа её вновь за кровоточила. Она так же думала о том, как забавна судьба, выпавшая на долю нолдо, как она забавно жестока. Столько всего они совершили ради Сильмариллей, в конце концов отец его – был их создателем, а что в итоге? Сокровище, которое они пытались вернуть на веки оставило на ладони страшную рану. Путь, который они избрали и по которому прошли был таким мрачным, что чистейший свет отвернулся от них ставя клеймо неугодных… напоминание прямо здесь… на руке. Видной всем… и заставляющей страдать некоторой неполноценностью. Здесь же столило припомнить её собственные тяжкие думы, в которых она мечтала покалечить эльфа и оставить в живых… а ведь Камень уже это сделал…
    Но он пошёл дальше – покалечил саму душу.
    Однако, для тёмной майэ это всё равно был «королевский ожёг» и чувства который он в ней вызывал были сильнее размышлений о судьбе Феанариона. Сейчас, глядя в эту руку она словно бы видела другую. Любимую. Горячую. Живую… Взгляд её потупился, а пальцы сильнее сжали чужое запястье. Иллюзия, то была лишь иллюзия, но как хотелось ей на миг поверить, что не эльфа она за руку держит… и она поверила. Пусть и на краткий миг… и такой силой, таким оживлением, таким буйным пламенем откликнулось в душе её эта иллюзия. Вся сущность её потянулась к этому мороку и в этот миг она почувствовала себя так, словно способна выжигать леса и крушить горы… Давно она уже не чувствовала себя так. Пробудившаяся в ней сила была наполнена такой тьмой, но вместе с тем энергией, решимостью, бесстрашием, что, казалось, любое дело ей будет по полечу, а все беды мира сего лишь лучики света пробивающиеся сквозь плотные тучи надвигающейся бури.
    «Всё будет хорошо…» - вот какую мысль нёс ей Моргот, когда был рядом. Её вера в него всегда даровала ей силы и уверенность… А теперь не было ни его, ни почвы под ногами.
    Но морок не мог длиться вечно… Осторожно она накрыла своей ладонью узкую и длиннополую ладонь эльфа, отмечая некоторую схожесть их кистей (впрочем, её собственная казалась ей куда приятнее) и подняла глаза на эльфа. Взгляд её в этот миг буквально сиял, в глубине голубой радужки плясали злые тёмные огни, но зрелище это было не только страшным и отталкивающим, оно было способно ещё и заворожить, ибо огонь был той силой на созерцание, которого можно было потратить всё время бытия. И могло стать немного жутко от осознания того, что майэ так же стояла на коленях перед рукой Моргота, при том, не являясь даже самой страшной и могущественной из его слуг.
    В первый миг на её лице отразилась тень гнева. Можно было подумать, что она замыслила удар ощутив приток силы, но затем взгляд её изменился, а силы обратились внутрь самой себя. Никак не иначе безумие мелькнуло в глубине её мыслей, но безумство было так привлекательно, что отказаться от него было практически нереально.
    - Позволь мне на саму себя наложить иллюзию… - попросила она.

Отредактировано Lith (2017-06-18 02:47:18)

    Слова невольно заставили Лит улыбнуться, холодно и не весело, одними уголками губ, но всё-таки это была улыбка.
    - Как просто ты мыслишь, - выдохнула она с печалью и голос её едва слышно дрогнул. – Когда огонь потухает, остаётся лишь зола и пепел. Тоскуя о тепле, ты беспокоишь их и, порой, в такие моменты удаться воскресить в себе забытые воспоминания. Память эта подобна лучам солнца, пробирающегося сквозь тучи. Свет этот ослепляет твои глаза и нахлынувшая следом уже привычная тьма кажется ещё гуще, а потому кто-то говорит, что лучше бы света и вовсе не было. Что он будто смеётся над ними. Подобные мне говорят: пусть он будет, пусть будет с нами хоть миг, чем не видеть его никогда и забыть до скончания времён. А с тьмой, нахлынувшей после мы справимся. Как видишь, Феанарион, всё не так просто…
    Её пальцы вновь запорхали над самой раной, нежно поглаживая кожу у самой кромки ожога, гладили пальцы и запястье, хотя вторая рука продолжала сжимать крепко и без надежды легко и одномоментно высвободить руку.
    - Я выбираю иллюзию, потому, что в ней есть то, что мне нужно, то без чего жизнь моя невыносима и то, чего больше нет в этом мире. Такая я теперь, без него, ущербная и слабая, но мне должно как-то выживать, ибо я жива. И если ты ценишь свободу – ты не станешь оспаривать мой выбор. Если в тебе есть сострадание – то согласишься послужить мне. Тем более, что большего я у тебя и не прошу…
    Сияющие синим пламенем глаза прищурились и посмотрели на него одновременно с просьбой и требованием.

    Женщина усмехнулась, одаривая эльфа косой улыбкой.
    - Твоего «немного» мне вполне хватит, но не нарушай правил: не проси у меня того, чего я не дам. Ведь я не прошу тебя присягнуть Мелькору. Ты же обещаешь дать мне «немного» взамен на такое серьёзное обещание… Скажи, сам-то ты считаешь этот обмен справедливым? – Её улыбка стала чуть шире, затем она вновь опустила глаза к ране и, не желая более растягивать разговор, предупредила: - я сотворю своё заклятье, ты же волен в любой момент всадить клинок мне в горло, так, что выбирай. Я свой выбор сделала.
     Умайэ сомкнула глаза тихо зашептала напев, на который откликнулся этот мир. Музыка вокруг них начала искажаться, подчиняясь чужим желаниям, но песнь эта не грозила нолдо, по крайней мере пока. Собираемая Лит иллюзия, как она и обещала, была направлена исключительно на обман её глаз и ощущений. Усталость, конечно же, сыграла свою лепту и ей потребовалось прилично времени для таких, по сути, пустяковых чар. Когда же последнее слово наконец отзвучало она сделала глубокий неспешный вдох, пытаясь побороть охватившее её волнение, и медленно открыла глаза.
    В её ладони была уже не изящная кисть эльфа, но сильная мужская рука, такая которая могла вызвать противоречивый трепет, ибо в ней ощущалась сила, которая и пугала, и притягивала. Она достаточно хорошо знала своего Владыку, чтобы соткать иллюзию детальную и правдоподобную до самых мелочей, и воплощение этого знания в жизнь поразило её саму. В руку, что предстала ей взгляду она верила, хотя бы потому, что очень хотела. Но не в одной руке была её ворожба. Следуя вдоль чёрного одеяния взгляд её медленно взбирался вверх по сильной руке, могучим плечам, шее, пока на достиг лица, при виде которого у неё ёкнуло в сердце, а мысли все как-то разом разбежались. Трепет, который она испытывала при его виде, заставлял забыть обо всём на свете, так она и сидела у его ног, не смея даже моргнуть и любовалась так, как эльдар любовались прекрасным. «Остановить бы время, - мелькнуло в голове, - застать так с ним вдвоём как застыла Мелиан с Тинголом… на много лет… до скончания веков. Жаль только сил на столь долгую иллюзию у меня не хватит.»
    Справившись с первым чувством, налетевшим и поглотившим её словно морская волна, Лит поспешила подняться, поспешила опередить свой собственный рассудок, который немедля бы напомнил ей, что всё это – лишь игра и смотрит она с обожанием на Маглора, а не на своего Возлюбленного, и в порыве чувств кинулась ему на шею делая то, о чём всегда мечтала, но так и не смогла воплотить в жизнь. В объятьях тёмной и в её поцелуе не было того восторга и ласки которой встречает жена давно ушедшего супруга, зато в ней был огонь, была страсть, была жажда, был голод всепоглощающий, жадный и ревнивый. Любой светлый видевший эту страсть смутился бы, залился краской и опустил глаза, даже сам от себя не ожидая подобного. Тем более, что прикрывавший её плащ оказался счастливо забыт и скатился по вниз по обнажённому крепкому телу. Ей всё же удалось опередить свой разум, а едва её уста соединились с губами Моргота она забыла обо всём и готова была всю себя отдать.

    Дайте ей шанс и вне всяких сомнений умайэ продолжила бы сделав с иллюзией Мелькора всё то, о чём давно мечтала… А намечтала она много и нескромно. Однако эльдар её огонь, похоже, был чужд и ничуть не прельщал. Позже, по выражению его лица, женщина не смогла даже толком сказать, с какими чувствами он ушёл от неё, за поцелуем уже она был слишком занята собой, чтобы слушать. Так, что итог в этом плане оказался никакой.
    Но сожалела ли она о воплощении своей слабости? Отнюдь. Приятно было пусть и так, но воплотить потерянную возможность. Жаль только, что ей попался эльф… их целомудренность оказывала в таких делах дурную услугу.
    Стоит отметить, что не сразу она разомкнула объятья и не так просто было её оттолкнуть от себя, но в конечной тоге Маглору это удалось, да и Лит по ходу дела припомнила с кем имеет дело и отстранилась сама с довольной улыбкой. Едва ли это сошло бы за тот самый поцелуй, но на безрыбье… Правда быстро опомнившись она стёрла с лица улыбку и поспешила отвернуться. Мысли в голове путались, но всё постепенно приходило в норму и умайэ поняла, что неплохо бы уже одеться. «Кто знает, - думала она, направляясь к кустам, за которыми лежала ей одежда. – Ты как-то неожиданно близко подпустил меня к себе… быть может я убью тебя этой ночью.»
    За всё то время, что эльф потратил на создание костра женщина успела одеться, забраться в худой мешок и, устроившись у куста на другой стороне озера, начала неспешно трапезничать белым хлебом и мясом (что был весьма недурной улов для странницы).
    - А ты так и не сказал, почему не позволил мне утонуть, - напомнила она.
    Чары к тому моменту уже были сняты с глаз.

    - Гм-м… - протянула женщина задумчиво. Хотя этот низкий звук едва ли мог долететь до эльфа, находящегося так далеко. – А разве не просто потому, что я – слуга Врага? Или ты уже не всех Вражьих слуг убиваешь? Или, - ещё интереснее, - не убиваешь тёмных женщин? – Близость оружия явно прибавляла ей уверенности, умайэ сама прекрасно это понимала, но останавливаться не хотела. – Ведь разве не должно тебе быть приятно от моей смерти и моей боли? Неужели ты не порадовался бы тому, что мир избавился от тьмы в моём лице и стал бы немного чище и лучше? Если ты запамятовал: я ведь любопытная… К тому же: зачем было лечить мои раны? Выволок на берег… ну и всё. Тебе самому пригодились бы бинты...
    К слову о бинтах… точнее об ожоге. Признаться, она не прочь была бы поговорить и об этом, но удержалась, решив не завалить эльда вопросами вот так сразу, а подходить к делу постепенно. Открыв бурдюк с водой майэ запила хлеб и мясо. После прислушалась к шелесту деревьев и…
    - Знаешь… а тут поблизости волки… Голодные, - усмехнулась она. – Слышишь их? В наше сторону идут.

    - Между прочим это глупо, - заметила женщина, - майар куда опаснее каких-то там орков… я бы на твоём месте не стала вытаскивать тебя из воды… И уж тем более не стала лечить.
    Рану с такого ракурса и расстояния она и впрямь не видела, но без труда догадалась чего это там эльф воду себе на руку льёт. Не забинтована выходит, бинты водой не поливают.
    Признаться, большого желания сидеть с эльфом у костра у неё не было, но любопытство пересилило и, прихватив с собой рюкзак, она перебралась на другой край озера, бросила вещи у куста и осторожно опустилась подле нолдо, вновь беря его за раненную руку и бросая взгляд на ожёг.
    - Дай мне бинты, я тебе руку перевяжу, - предложила она. – А ты мне взамен расскажешь, чем там история с Камнями закончилась. – Её голубые глаза с интересом заглянули в лицо Маглора.
    Право, это обещало быть любопытной историей, хотя бы потому, что она видела какую боль та ему причинила… Вспомнить только как он говорил о Маэдросе.
    - Если хочешь, можешь мне и другие истории поведать, - предложил она. – Например, сказать и о брате.

    Эльф не стал противиться и, достав из сумки чистые бинты, протянул ей их и свою ладонь. Лит приняла их в свои светлые красивые руки, хотелось бы сказать ещё и мягкие – но руки с тыльной стороны давно уже обросли шершавыми мозолями от упорной работы мечом проделанной за последнее время.
    А как это было смешно и странно, как красиво и чуждо, смотреть за тем, как умайэ и безжалостная убийца перевязывает раненную руку эльфу. А вокруг полумрак, вокруг треск костра и стрёкот насекомых, а в воздухе живыми звёздами кружат светлячки и ветер шевелит траву и листву, тихо шелестя. Картина эта, прекрасная с одной стороны с другой пугала своей неправдоподобностью и глядя на эльфа хотелось воскликнуть – «Берегись!», так, словно в рукаве у тёмной скрывался отравленный кинжал, что был виден лишь зрителю, но не уставшему Маглору.
    Картина та стала лишь пронзительнее, когда Маглор запел тихо и неспешно в ответ на заданные вопросы. Пожалуй, именно так и должен был отвечать на сложные вопросы настоящий бард – песней. Женщина же слушала его, неспешно наматывая на руку бинты и размышляя об услышанном со спокойно-задумчивым выражением лица.
    - И тебе тоже не достался, - глубокомысленно заметила она.
    Камень обжёг руку Маглора, значит он так же обжёг и руку Нельо, но Маглор был жив, а Нельо – нет, один камень канул в море, второй – в огненную трещину. Заставляло задуматься, пусть и думы эти напоминали блуждание в тумане, а спросить… неловко?... жалко?... Нет, не с девой из нолдор, в обличии которой злой дух представал глазу, говорил Маглор, но со слугой тьмы. Столь тонкие грани пусть и были видимы её глазу, она всё же переступила их без всякого стеснения.
    - Если у тебя были бы ещё раны – я бы и их перевязала, - поведала она, проверяя плотно ли сидит повязка. Работа с рукой, стоило отметить, вышла добротная и качественная, пусть, может, и не идеальная. – За сим считаю, что мы квиты. Ты перевязал меня, я - тебя, - взгляд её голубых глаз на одно единственное мгновение задержался на Маглоре, словно ожидая увидеть немое подтверждение, но через миг уже смотрел в другую сторону. Словно вспомнив, что разрешения ей никакого не требуется.
    - Хочу, - просто ответила она. – Скажи мне, как умер твой старший брат. Это была вражеская стрела? Смертельная рана? Быть может это ты убил его, по его же просьбе?

    Она неспешно наматывала виток за витком и собиралась уже сделать узел, когда услышала слова нолдо и тотчас же застыла поражённая забыв о том, что вообще что-то делала.
    -  Что ты сделал? – шёпотом поинтересовалась она, поднимая на него большие глаза. – Ты выбросил Камень в море? Столько сил было потрачено на то, чтобы вернуть его, столько умерло по ту и по эту сторону, была произнесена страшная Клятва, а в самом Амане пролилась братская кровь… Твой отец вложил в них душу, когда создавал. И всё это было проделано для того, чтобы получив сильмарилль бросить его в море?... О чём ты только думал?...
    Долго она смотрела на него, прежде чем вспомнила, что держит что-то в руках и закончила перевязку.
    - Потратить столько сил на то, чтобы обрести что-то, а затем подарить его илу и рыбам на дне океана. Я никогда не пойму этого. Ты мог бы хотя бы отнестись с уважением к трудам твоего отца, не думаю, что он собирался вернуть их, чтобы потом самолично вышвырнуть, - отчитала его тёмная, даже не боясь получить по лицу в процессе и не думая, как сильно могут разозлить Маглора её слова. По ней было видно, что поступок эльда представлялся ей сущим безумием, а безумие постигнуть было невозможно, его можно было лишь порицать. – Видимо горе помутило твой рассудок, иначе этого презрения ко всему проделанному постигнуть попросту невозможно.
     Закончив повязку, она немного помедлила, затем вытянула из-за пояса клинок с кривым, но острым, лезвием и отрезала край бинта, затем разрезала его на две половины, вернула клинок ножнам и завязала крепкий узел.
    - Пожалуйста, - приняла она его благодарность, словно подчёркивая тем самым тот факт, что ничего не должна и не обязана была светлому.
    Просто захотела, вот и помогла. Не более. Ради самой себя.
    Но дальше их разговор стал ещё интереснее, неощутимный яд, который она вложила в свои последние слова явно угодил эльфу прямо в сердце. Этого не чувствовалось ни в лице, ни в интонации умайэ, но она догадывалась, что её слова принесут эльфу боль. Вопрос был в том, как сильны будут его страдания. Что ж… ответ она получила.
    Одна только мысль об этом вырвала Маглора из реальности и унесла прочь. Лит слышала боль в его Музыке и слышала, как та наполняется нотками безумия. В этот миг она откровенно пожалела о том, что никогда не была из тех, кто способен соблазнять словами. Будь кто-то подобный рядом он непременно нашёл бы способ смутить разум эльфа и, быть может, даже использовать его в своих целях. Но, увы, одурманивающее сладкословие не было в числе её талантов. Потому она лишь молча смотрела и слушала. Взгляд её упал на сжавшийся до побелевших костяшек кулак, уловил движение губ, и она тихо вторила их движению, пытаясь понять, что же за слово произносит эльда. А поняв осторожно протянула к его руке пальцы, но так и застыла, когда их разделяло всего ничего… ибо Маглор открыла глаза и посмотрел на неё.
    Сколько… тёмного и страшного было в том взгляде. И майэ на миг испугалась, приняв настороженный вид, а глаза её чуть подрагивали, глядя то в один серый глаз то в другой. Затем, ничего не ответив, она отвернулась и поглядела в огонь. Но пальцы всё же обхватили сжатую в кулак ладонь.

    Умайэ выслушала его ответ… но та критичность, которая отразилась в её чертах, когда разговор зашёл о судьбе Камня никуда не делась. Не углядела она ни одной серьёзной причины для подобного поступка, не было в том ничего близкого ей, а потому не могла она эту позицию так сразу принять. Но из слов вынесла ровно следующее: во-первых, Маглор не воин и войны не хотел, вот и выкинул Сильмарилль от греха подальше, во-вторых, своим поступком он обесценил все те жертвы и смерти, которые понёс Первый Дом и, в-третьих, что было по сути выводом следующем из первого и второго – сын Феанора тупица, не больше не меньше.
    Казалось бы, какое ей то до всего до этого дело? Не должна ли слуга Тьмы радоваться тому, что Первый Дом так долго противостоявший Морготу и причинивший ему столько неприятностей в итоге рассыпался прахом так и не получив Камней? Так-то оно так. Умайэ и впрямь была рада, что лишена необходимости тлеть от злобы и ненависти, а также кусать локти по поводу того, что её Возлюбленного выставили за пределы Мира, а враги получил всё то, что хотели и ныне счастливо отстраиваться и праздную победу вместе со всеми. Хотя, будь оно так, говоря откровенно, тогда её жизнь имела бы более чёткие и понятные цели. Но она не могла не возмутиться подобной глупости, потому как знала каких усилий стоило Первому Дому заполучить Камни, на что они шли подгоняемые Клятвой и отцовским наветом. Разве можно было выбросить то, ради чего было потрачено столько трудов, включая и смерти близких!? Да пусть даже ей бы этот Сильмарилль руку до черна сжёг – она бы его ни за что не выбросила. Закрыла бы в ларце и, пусть даже никогда не нашлось причины достать его, хранила бы пуще зеницы ока как символ победы, памятник упорства и надгробный камень за которым таилось успокоение для всех павших. Победа! Победа, демоны его забери, была выброшена Маглором на дно океана с мыслью «а, тут его некто не достанет, и шумиха уляжется. Воцаряться мир и покой.» Право слово, с этими же мыслями он мог бы его и в нужник выкинуть. Чего нет-то!? Туда тоже никто не полезет… просто не додумается в выгребной яме сильмарилль искать. Да пусть ей по роже сейчас врежут, если хоть кому-то пришла бы в голову идея искать бессмертное творение Феанора в нужнике! Так чего не туда-то!?
    В общем, злилась она и слова Маглора её ничуть не утешили. Напротив, только породили новые вопросы, которые она, разуметься, держать в себе не стала.
    - Вот ты говоришь, что менестрель, - вкрадчиво начала она, - и ценитель. Но на деле-то врёшь. Будь ты таким добрым и мягким – не стал бы давать той Клятвы и не стал бы повторять её вновь. Говоришь, что войны не желал, но не помню, чтобы говорили, как ты отца своего отговаривал. Раз был на язык остёр, а менестрель словом владеть обязан, то почему не уговорил тэлери свои корабли миром отдать, почему не уговорил и не остановил своих братьев? Ну уж нет, ты можешь сколько угодно говорить, что не хотел войны, но дела говорят громче слов из чего я могу заключить, что ты лукавишь. Вероятно, тяготы войны и встреченные на пути ужасы заставили тебя задуматься, а под конец ты просто сломался, свернул с пути и выкинул Камень. Уж не знаю кем ты стал, но ты точно не тот, кто был в начале. Ты не сын Феанора. Ты что-то другое…
    Женщина отвернулась от него и шумно вздохнула через ноздри пытаясь холодным и влажным воздухом унять тот огонь, что разгорелся в её душе. Она даже не всё ему высказала, в конце ей хотелось прибавить, что сын Феанора уж точно не стал бы спокойно сидеть рядом с тёмной и непременно зарезал бы её без всякой жалости и сожаления, но себя она к тупицам не причисляла, а потому оставила эту мысль для себя.
    Тем временем северный ветер дыхнул на них прохладой, заставив колыхаться разведённый эльда костерок. Насекомые на миг замолкли, зато вдалеке вновь запели волки, собиравшиеся на охоту. Слушая этот вой Лита подумала, что неплохо бы поджарить на огне несколько кусков мяса… Оставалось надеяться что Маглор на него не позариться, мало ли когда он там нормально ел...
    - Может суп поставишь? Я не видела, чтобы ты ел… - пространно заметила она.
    Как оказалось, чуть позже – она была не единственной кто умел и любил задавать вопросы. Вот только для самой Лит тема казалась скучной, ибо ответ виделся ей таким простым и очевидным, что она за частую даже не задумывалась в серьёз над ответом и не копалась в нём.
    - В отличие от тебя, я не свернула с пути, а осталась верна тому, кого люблю. И пошла я за ним, потому, что любила… Быть может, любила всегда… - понизив голос прибавила Лит. – Ты говоришь, что он всегда был тьмой, но это совсем не так… Он явился таким в Арду, но не был таким создан... Столько шума подняли вокруг Сильмариллей, их красоты и блеска… Я видела, как три белых лепестка пылали в тяжёлой короне, но меня не поражала и не пленяла их красота. Для меня это всегда были лишь драгоценности, и я видела зрелище куда более завораживающее и прекрасное: Мелькора блуждавшего среди темноты, вокруг обители Единого. Он был первой звездой всего мироздания и сиял необыкновенно ярко, ярче даже чем Луна и Солнце. Знаешь ли ты, что он мудрейший среди Вал? Что ему известно всё то, что делят меж собой Манвэ, Варда, Аулэ, Йаванна и прочие? Что он сильнее всех их? Тот его образ на веке отпечатался в моём сознании и красоту эту не способен осознать никто кроме Айнур, а красоту Камней – постигнет любой смертный…
    Прикрыв глаза, она тихо вздохнула.
    - Так ты суп поставишь или нет?... Я голодна…

Отредактировано Lith (2017-06-25 21:50:58)

    Её слова задели эльда за живое. Подобно острой колючке они впились в кожу, быть может не причинив острой боли, но и не позволив отмахнуться от себя рукой и вот уже нолдо говорит с нею о семье, о братьях, об отце, о всём том, что, по сути своей, есть тайна дел внутрисемейных. А так как суть его, его душа и есть семья, то не чем иным как своей душой он с ней, тёмной, поделился. И в ней, признаться, Лит как учёной было интересно поковыряться… часто ли им выпадала честь забраться в ум эльфа? Как давно она сама тратила время на постижение и понимание чужой души? А в том, что для Маглора семья имеет ключевое знание умайэ практически не сомневалась – причиной тому был всё тот же почивший, но чудесным образом присутствовавший здесь Маэдрос, что воплотился частью своей в младшем брате.
    Но все эти мысли пришли позже, сперва умайэ испытала некоторое разочарование, ибо эльф был прав, пусть и не во всём, но в большинстве. И вот теперь, когда он заговорил о чувствах, о той боли которую он испытал при виде горя отца, Лит его поняла. Впрочем, и её в чём-то понять можно было… будь у неё нечто большее, чем чужие слова, слухи и обрывочная информация она, быть может, судила бы точнее. Увы, с того конца на противоположный даже шпионы не всё доносят и не всё из этого оказывается правдивым.
    А ведь в Феаноре и впрямь была сокрыта великая сила, сила о которой она успела позабыть за долгую Первую Эпоху. Его эмоции и чувства были сильнее разума, они были могучи и ярки, были отражением того пламени, что скрывалось в его груди. А ведь чувства – далеко не пустой звук, в них тоже есть своя сила… Какой же силой обладали чувства Феанора?
    Она задумалась… затем заметила:
    - Если бы я сражалась до конца, то Мелькор был бы недоволен моим развоплощением.
    Тут уж вступали в роль их тёмноумайарские особенности, заставлявшие пользоваться в бою совершенно иной и крайне изобретательной тактикой. По сути нельзя было быть тёмным, сражаться и не быть тактиком или стратегом. Почему? Потому, что сражались они с по сути бессмертными духами, чьи тела восстанавливались, а силы не умалялись – это у тёмных развоплощение и воплощение занимало много сил, а силы те истощались каждый раз как к ним пользовались. Светлые таких недостатков были лишены… Многие ли всерьёз задумывались над тем, как устроен и как хитёр должен быть ум умайара хотя бы для того, чтобы выжить и вдвойне острее – чтобы победить. Но говорить об этих тонкостях Лит не пожелала. Пусть лучше эльф говорит – у него лучше выходит.
    - Но раз уж ты так уверен в моей безграмотности и беспочвенности моих суждений, можешь расскажешь мне о Клятве, Проклятии, Камнях, Первом Доме и ваших путях? – полюбопытствовала она. – Тем более теперь, когда такое знание уже никому не причинит вреда…
    Умайэ не стала обращать внимание на то, какое впечатление произвели её слова о Мелькоре, видно было, что она о том особо не заботилась, больше погружаясь в свои чувства и воспоминания. Реакция эльфа не имела для неё никакого значения и это наводило на мысль о том, что изрекала она сейчас нечто, что было в её мировоззрении крепче камня и упорнее воды – а таким вещам зачастую не важно, как окружающие к ним отнесутся. Это уже успело стать сутью самой фэа.
    А вот вопрос, последовавший за словами заставил женщину вздохнуть и в её лице отразилось великое сожаление и печаль.
    - Он оступился, Тьма окутала его, и он стал Тьмою. Многие отвергли его, и я встала на их сторону как баран встаёт в строй к остальному стаду… Спроси меня, почему я медлила? Почему я оставалась на стороне Валинора? Зачем я тратила в пустую время, вместо того, чтобы быть с ним рядом? Спроси, но ответа я не дам, ибо не помню, что же за сила удерживала меня от ухода… словно мелочь, на которую ты тратишь время и упускаешь шанс, а потом не можешь вспомнить, что же это за важность такая была, раз ради неё пришлось так сильно задержаться? Быть может тут была, и обида… мне просто захотелось верить, что он стал плох… Вот я и поверила. Знаешь ли ты как велика разница меж майар и валар? Это как разница меж нищенкой и королём, королём, который, помимо любви, вызывает чувства более глубокие, те что похожи на чувства ребёнка к родителю. И как бы сильно ты тогда не любил и не восхищался, ты не смеешь оскорблять подобным предложением… Тем более, - вздохнула она, - что в то время он интересовался той, кто сейчас носит имя Варда. Но мир всё равно свёл нас, и я вновь оказалась там, где и в начале… А затем грянула война, с известным нам исходом.
    Ну, разве не она в начале отмечала, что смогла пробраться в душу эльфа? А что теперь – сама говорит ему то, что говорить не следовало. Стало быть, квиты? Но как всё-таки приятно было хоть с кем-то разумным поговорить…
    За сим майэ отпустила руки нолдо, поднялась и направилась к своим вещам. Оставляя мужчину в одиночестве. Но ненадолго, спустя минуту она вернулась с сушёным мясом, отрезала от него небольшой кусок и, поглядев по сторонам и немного подумав, бросила прямо в огонь.
    - Уронила, когда доставала, - прокомментировала она свои действия. – Остальное держи – сварим хоть бульон. Воду зачерпни из ручья, а не из озера, а то я там купалась, сам понимаешь. Хех, давно горячего не ела… - тут женщина вдруг насторожилась и пытливо глянула на эльфа, - только не говори, что у тебя с собой котелка нет…

Отредактировано Lith (2017-06-26 00:44:13)

    Губы женщины изогнулись в насмешливой улыбке.
    - Не скажу, что скрывала свой интерес, но как часто мне удавалось поговорить с ним? Как часто удавалось побыть в близи? Кроме того, когда я пришла к нему его фана было размером с башню. Даже если бы мне очень захотелось, и я получила возможность, едва ли мне удалось бы порадовать его как следует… - при этих словах в её глазах мелькнула грусть. Отведя взгляд, она посмотрела во мрак лесной чащи и, помолчав немного, спросила: - А ты, эльда? Любил ли? Любишь ли? Я слышала, что ты женат… жена не последовала за тобой или погибла?
    Далее последовали слова Клятвы. Мир не откликнулся на них так, как прежде и умайэ от части удивилась этому и посмотрела по сторонам, словно выискивая что-то: ожидая чьего-то призрака или снопа искр, порыва ветра или раската грома… но ничего не случилось. Одни из самых страшных слов, произнесённых в Арде, уже ничего не значили. И тут уж она не знала торжествовать или печалиться, ибо ей было жаль, что истаяла даже такая великая сила. Это напоминало, что и она сама истает когда-нибудь…
    Меж тем в строках чувствовался голос Феанора. Говоривший их возлагал на себя столь тяжёлые обязанности, что умайэ не была уверена в том, что сама решилась бы произнести подобную Клятву когда-либо и из-за чего-либо. Так что же должно было толкут их в тот день произнести те страшные слова? Чувства? Момент? Отвага? А может безумие? Пусть они уже обесценились, но всё равно звучали тяжело, ибо, слушая их ты невольно представляешь себе то, о чём сказано.
    Затем были другие слова, слова Проклятья и звучали они ничуть не легче, а может даже тяжелее. И вновь она спросила себя какие силы владели эльфами если почти никто из них не повернул назад. «Сколь тяжкое испытание, - думала женщина. – Прошла бы я его? Смогла бы вынести такую ношу? А может повернула бы назад или и вовсе не стала повторять ни за кем и никаких слов? Пожалуй, что последнее… Нужно быть или безумцем, или нолдор, чтобы пойти на такое…» Но найдя ответ она не переставала об этом думать, вспоминая те давние события и царившие тогда настроения.
    Славное было время: Арда бурлила будто разогретая в котле вода, всё словно бы только-только начиналось… всё самое интересное покрасней мере... А главное – Мелькор тогда ещё был на воле… Второго такого времени уже не будет.
    А жаль.
    - Расскажи мне о нём, - осторожно попросила майэ. – О Маэдрасе. Ты сказал, что ему досталось больше остальных, а почему? И вообще… просто расскажи мне о нём.
    Но о том, что она сама могла бы кое-что рассказать о его старшем брате взамен майэ умолчала. Всё же не мало времени он провёл в цепях на вершине Тангородрима и как-то раз ей удалось «поговорить» с ним.
    Дальнейшие слова Канафинвэ удивили её. Она вышла из задумчивости, вскинула брови и посмотрела на него с недоумением. Может горе у них было схожим, но эльф выразился так, словно говорил не только о них, но о Тёмных и нолдор вообще.
    - Может и есть, - пространно заметила она. - Но, что именно ты имеешь в виду?
    И впрямь, интересно было, что такого общего с ними, а может даже с ней лично, углядел Маглор… А вот узнать, что у мужчины ничего в мешке из съестного не нашлось было откровенно неприятно. Тем более, что брошенный в костёр кусок мяса начал вкусно пахнуть и травить аппетит.
    - Это как это? Ты без крошки еды ходишь? – возмутилась она. – Это что выходит – женщина своим последним делиться не с ребёнком, не со старухой, а со взрослым здоровым мужчиной? Ничего не скажешь, хорошее дельце, хороший добытчик…
    Судя по виду она бы с радостью прибавила ещё пару-тройку фраз, но сдержалась, дабы не удариться в обыкновенное бабье кудахтанье. Да и эльда вскоре поспешил в лес, оставив её в одиночестве на какое-то время. Порядком устав за день майэ позволила себе лечь и растянуться на траве, а взгляд устремит в сторону леса. К привычному уже стрёкоту и вою волков прибавился приятный треск костра, а когда вернулся эльф она повернула голову к костру, окинула придирчивым взглядом его «добычу»… и осталась не вполне довольна. Потому и помогать в готовке не стала, раз уж она делиться мясом, то чувствовала себя в праве лежать и ничего не делать.

    Глядя на реакцию, вызванную её словами о размерах Тёмного Властелина, умайэ самодовольно усмехнулась. Не думал же он, что Вала запрёт себя в жалком и маленьком теле, подобном телу простого смертного? Это ведь был Мелькор!
    И чуть позже её улыбка стала острее и насмешливее, тогда же речь зашла о женщинах. Вернее, о том, что бравый воитель и менестрель когда-то шарахался от них как мальчишка. Впрочем, тогда он мальчишкой и был, но менее смешно от этого не становилось. Однако, в итоге он оказался неженат… странно, а она была уверена в этом слухе.
    - А жаль, я уже представила себе худую одинокую деву, с большими и грустными глазами глядящую на восток стоя у берега Амана. И думающую – он где-то там. Полагаю, она периодически ходила бы к Мандосу и интересовалась у него прибыл ты в Чертоги или нет… И ждала бы тебя, думала о тебе, до скончания времён, - Лит вздохнула, радуясь то ли романтичности, то ли трагизму картины, то сочетанием одного с другим.
    Однако, резкий тон эльфа стёр с её лица въедливую улыбку. Рассказывать о Маэдрасе Маглор не стал… вспомнил, что они враги? Молча выслушав его, она коротко кивнула:
    - Справедливо. Ты прав, я и впрямь видела твоего брата…
    «И мне отрадно думать о том, что он до последнего помнил то время…» - с жестокостью подумала про себя тёмная. От чего-то этот печальный разговор и эти мысли заставили её почувствовать себя уютно, словно рядом с ней оказалась крохотная частичка Моргота. Всё ещё живая не в этом эльфе, но в испытываемой им боли. «Думаю он помнит, пусть даже душа его сгинула в самой глубине Чертогов, из которых ему уже не найти выхода…»
    - Хочешь сказать, и вы и мы сбились с пути истинного? Не спеши… Майар ушедших с Валой не семеро, ничем мы ему обязаны не были и сколько нас есть – столько и итогов. Каждому – свой, - подытожила она, хотя слова и заставили её задуматься и поиграть с собственным восприятием действительности.
    Ну, чушь же… Сравнивать их с сынами Феанора и признать общность мог только тот, кто пожалел о союзе с Морготом – вот к какому выводу она пришла. На её же возмущения по поводу «не мужественности» ответили весьма кратко и сухо, что было не удивительно. У эльфа не было ни малейшей причины начинать что-то ей доказывать и отстаивать своё достоинство…
    Внезапно женщина вздохнула и повернулась на бок, а по лицу пробежала тень, словно бы ей стало больно от ран. Но эльда в тот миг уже был занят костром, а вздох проглотил шелест листвы и треск костра. Так она и пролежала на боку размышляя о своём, покуда её не подняло короткое «всё». Глядя на то. Как эльф снимает похлёбку с костра она осторожно поднялась, потрогала грудь, проверяя бинты под одеждой, да и вообще явно не спешила к еде. Зачем? Там пока кипяток, а это её фана кипяток любило не многим больше эльфийских или человеческих.
    А от того действия Маглора заинтересовали её куда больше. Творец забрал инструменты и уселся ими в тень дерева оставляя недоумевать и задаваться вопросами, что это он там рисует… Тут положено было спросить его или тихонько пройти мимо и заглянуть в листок, но… Нет, в этот раз она не стала пренебрежительно относиться к понятию тактичности, не стала ей и следовать. Сев у огня и глядя на нолдо она поинтересовалась о совершенно ином:
    - Ответь мне на один важный вопрос: я хорошо целуюсь? – с совершенно серьёзным видом поинтересовалась она.

    Женщина долго молчала, глядя на Маглора после философского тона изрекла:
    - Выходит впервые в жизни тебя поцеловала тёмная? Мда-а-а… Достижение… - «Чую к такому тебя жизнь не готовила…» - подумала она и захихикала. – Вообще-то на этот вопрос очень легко ответить, пусть даже ты не имеешь опыта. Скажи только: хочешь ли ты, чтобы я поцеловала тебя ещё раз или нет?
    Ну, право, это ведь было забавно! Нет? А вот Лит искренне веселилась и её и без того слишком бледное из-за потери крови, лицо осветила широкая белозубая улыбка. Подмяв под себя одну ногу и согнув в колене другую, она упёрлась локтем о колено и лениво подперев голову внимательно наблюдала за эльфом. «Ну, смутись же! Смутись!» - думала она про себя, ибо редко, что было столь же забавно, как и смущённый эльда мужского полу. Женщины от чего-то подобным очарованием в её глазах не обладали.
    Хотя, если уж быть откровенной, Маглор сейчас явно был не в том настроении… Музыка… какой же тяжёлой и полной безумия оставалась его Музыка.
    - А может опишешь мне её? – попросила умайэ. – Твой идеал. Мне любопытно о чём ты по ночам вздыхаешь… ты ведь… ну… умеешь по ночам вздыхать? – не удержавшись она вновь захихикала.

    М… Надо же… Ему это было не нужно и ни по ком он по ночам не вздыхал… А всё от того, что не пробовал и вздыхать о ночам не умел. По крайней мере в том смысле, который Лит вкладывала в свои слова.
    Даже смешно становилось – как часто ей в Ангбаде попадались столь чистые мужчины? Конечно немногие майар стремились к подобного рода утехам, большинство считало их падением, но ни тех ни других чистыми назвать было нельзя. Многие из них откровенно раздражали то высокомерием, то зазнайством, то ещё чем… словом у каждого находился свой порок, а то и не один. Но суть была не в этом. В какой-то миг она решила, что было бы забавно немного поиграть с эльфом и посмотреть, что же в нём победит – раздражение или смущение.
    Право, не она первая, ни одна последняя играла в эту игру с дивным народцем.
    Неспешно поднявшись с места, она прошествовала под корни дерева и усевшись рядом на корешок, как раз так, чтобы её грудь совпадала с уровнем глаз Маглора подалась вперёд и глянула в листок.
    - Весьма неплохо для правши рисующего левой рукой, - оценила она. – Но что это?