- Тогда я был уже достаточно взрослым, чтобы правильно оценить случившееся в Дориате и поступок Тингола. И не собираюсь следовать его примеру. - Нолдо замолк на полминуты, переводя дыхание так, чтобы рёбра не мешали говорить, и продолжил. - Насколько смогу, я помогу вам вернуть кольцо.
Магни вновь хмыкнул, выражая то ли подозрение, то ли просто горячую нелюбовь ко всему остроухому племени. Лоббин же встал, как вкопанный, и отвесил полновесный поклон со словами:
- Мы этого не забудем, ваше Величество.
Синдар смотрели на Эрейниона и его спутников так, будто перед ними из-под земли только что выпрыгнул сам Финвэ и невзначай спросил дорогу до Виньямара. Впрочем, вопрос не оставлял места для маневра, и старший в группе неуверенно начал:
- Здесь было нечто… нечто…
- Тёмное, как ночь и быстрое, как молния! – неожиданно поддержал его второй синда, с чехлом от арфы за спиной. – Но прежде мы услышали треск и стоны деревьев, увидели как закрываются бутоны цветов и меркнет небо!
- Небо померкло задолго до этого, Фэйдаон, так что не преувеличивай… - проворчал третий, потирая ушибленный бок. – Оно пронеслось сквозь нас и разбросало всех. Убежало туда.
Он указал направление. Приглядевшись, Гил-Галад мог заметить примятую траву, сломанные сучки и прочие следы беглого кота.
- А потом  прибежал дракон с огромным звенящим мешком и украл мою арфу! – разгневанно добавил тот, которого назвали Фэйдаоном. – Никогда бы не подумал что подобное может случиться в Имладрисе… В общем-то, это в любом месте мира было бы невообразимое событие. Я должен сочинить об этом песню!
Спутники говорливого эльфа издали дружный тяжкий вздох.

К удивлению Глорфиндела, ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы удержать неугомонную воительницу, которая даже сейчас рвалась продолжить битву. Казалось, отпусти он её, и она выпрыгнет из своего бренного тела, точно из ставшими слишком узких штанов. Он держал её, пока видение из глубин его памяти не начало действовать. Но больше всего его испугала ледяная отстранённость, которая пришла на смену бурным попыткам вскочить на ноги и искать что-то… или кого-то? В любом случае, огонь в глазах Равы угас, и это был дурной знак. Он было отвернулся к реке, чтобы посмотреть, не вернулся ли отправленный за водой солдат, когда эльдэ вновь заговорила и неловко схватила его за шиворот.
- Мама! Нет.. нет, постой! Прости меня, прости! Не уходи! Не..
Он мягко отнял её руки, но пальцев не разжал. С нежностью и состраданием Глорфиндел смотрел на Ньялмэ. Сейчас, в отблесках угасшего Света, он различал дивные черты, проступившие под следами, оставленными горем, пережитыми испытаниями и сажей драконьего огня.
- Твоя мама всегда будет с тобой – мягко сказал он. – Ты помнишь её песни, её ласковые руки, её лицо. И она помнит тебя. Однажды вы встретитесь, но сегодня ты должна жить. Давай, не позволяй этому злу сломать тебя!
Рядом раздались спешные шаги. Глорфиндел не глядя протянул руку. Ему казалось, что стоит отвести взгляд – и он обнаружит у своих ног бездыханное тело. Он почувствовал тяжесть шлема, наполненного до краёв прозрачной речной водой. Вовремя. Что может вода против драконьего яда? Зависит от точки восприятия. Лаурэфин был уверен, что сумеет представить ситуацию в правильном свете. Он рывком оторвал от левого рукава длинный лоскут золотистой ткани, смочил её и принялся бережно смачивать места ожогов. Мягкая тишина царила вокруг, и небо казалось ясным, а звёзды – юными, как лепестки первых весенних цветов.
Даже молодой солдат, принёсший воду в собственном шлеме, ощущал что мир здесь был другим. Нежными и умелыми прикосновениями, Глорфиндел стирал следы битвы. Чернота уходила, уступала место розовой коже. Он видел образ, видел её такой, какой она могла быть – и будет однажды, когда все они пересекут великое море. Это занятие, с виду простое и незамысловатое, а по сути – сложное и изматывающее, полностью заняло его внимание. Он просто потерял счёт времени, и даже время здесь, казалось, текло более размеренно и величаво, чем принято в наши дни. Ему казалось, что прошла целая вечность, прежде чем рядом послышался перестук копыт и голос одного из его домочадцев.
Глорфиндел тряхнул головой, отчего волосы рассыпались по его плечам золотой рекой, и в изумлении воззрился на Раву. Эльфийка спала мирным сном усталого человека… или эльфа, когда последним приходилось сталкиваться с непосильными испытаниями. Кожа в местах ожогов и ран казалась розовой и тонкой, но целой. Нолдо вздохнул, потребность, о которой он едва не позабыл за последние… минуты? Часы? Внезапно, он ощутил, точно огромная тяжесть спала с его плеч. И в то же время, неизмеримая усталость смежила ему веки, так что он едва не провалился в сон.
С трудом, ему всё же удалось собраться и встать на ноги. Похоже, отправленный за мечом Фалрох не только сумел исполнить поручение и найти хозяина, но и привёл подкрепление. Закованный в сталь по самые пятки эльф с символом лучистого солнца на груди уважительно поклонился и протянул ему перевязь. Ещё не до конца придя в себя, Лаурэфин вооружился и оглядел долину. Судя по всему, времени прошло не так уж много. По крайней мере, дремучий лес на месте Имладриса не поднялся, да и горы вроде бы не слишком опали с тех пор, как он видел их в прошлый раз. Значит…
- Эминлан, владыка Элронд и остальные ещё не вернулись? Битва продолжается? – обеспокоенно обратился он к одоспешенному эльфу.
- Неизвестно, там наверху многое случилось, но пока никто не вернулся. Наше войско идёт к водопаду, я видел их издали. Что прикажете?
- Как обычно, ничего – на лице Глорфиндела появилась тень улыбки. – Но я буду рад, если ты передашь владыке Элронду, что известная ему пылкая особа гостит у меня. И что я поспешу к нему как только позабочусь о ней и приду в себя. Я… малость устал.
Во взгляде, коим наградил его Эминлан из-под тени забрала, мелькнуло беспокойство на пару с застарелой раздражительностью. Он был из тех эльфов, которые терпеть не могли перемены в любом виде, и мысль о том, что теперь он подчиняется другому лорду, его отнюдь не радовала. Всё же, он кивнул и поспешил к водопадам. Поколебавшись, оруженосец Тирина развернулся и побежал следом, едва поспевая за громыхающим латами ветераном. Проводив их задумчивым взглядом, Глорфиндел подхватил на руку бесчувственную Ньялмэ и бережно уложил её поперёк конской спины.
- Вот так, Фалрох. Давай без спешки и аккуратнее.
Конь согласно всхрапнул, развернулся и пошёл домой. Лаурэфин шагал рядом, придерживая эльфийку. Он думал о том, сумели ли Элронд и Галадриэль справиться с тёмным духом, поспеют ли им на выручку воины Тирина и зачем вообще тёмным потребовалось нападать на Имладрис сейчас, когда здесь собрались величайшие их враги. Неужели они надеялись перебить всех эльфов одним махом? Глупо.
- Что-то за этим кроется, Фалрох. Я это чувствую! Не зря вся эта орава свалилась на наши головы именно сейчас. Думаю, нам с тобой вскоре придётся отправиться в дальнее путешествие. Ты ведь засиделся в своих стойлах, дружище?
Жеребец в ответ ткнулся умной мордой ему в плечо, выражая тем самым готовность хоть сейчас скакать на край света. Сам же Глорфиндел некстати заметил, что его поступь стала легче, и трава едва пригибается под его шагами.

Его дом укрылся в тени раскидистого дуба. Два этажа, покатая крыша c жёлтой черепицей, пара небольших пристроек да звонкий родник, бьющий у высокого камня – вот всё хозяйство, каким обзавёлся единственный Возрождённый эльф во всём Средиземье.
Им повезло, ненавистный дракон приземлился неподалёку. Это-то и была основная причина, почему Глорфиндел отправился сюда, а не в большой дом Элронда. К тому же, он подозревал что там сейчас и без них с Равой хватает постояльцев, так что будет не лишним взять передышку в более спокойном месте. За время короткой прогулки его то и дело подначивало присесть в какой-нибудь беседке и прикорнуть там лет эдак пятьдесят, а то и все сто. Но вид родного дома мгновенно возбудил в нём боевой дух, и остаток пути они с конём проделали втрое быстрее прежней скорости. Бережно сняв Ньялмэ со спины жеребца, он отпустил того пастись неподалёку и вошёл внутрь.
Глорфинделу пришлось поломать голову, вспоминая, не осталось ли у него свободных комнат. В итоге, плюнув на это дело, он поднялся в свои покои на втором этаже и уложил страдалицу на хозяйскую кровать. Бесцеремонно избавив Раву от прокоптившихся одежд, он ещё раз внимательно её осмотрел и остался вполне удовлетворён увиденным. Последствия сражения невозможно было устранить силой одних лишь чар, требовался отдых, лекарства и правильный уход. Но по крайней мере, драконий яд её не убьёт.
- Если только ты сама не выполнишь за него работу, с таким-то подходом… - неодобрительно заключил он, закутал потеплее в одеяло и пошёл на кухню заваривать ацелас. Что-то подсказывало Лаурэфиндэ, что в ближайшие дни разлёживаться ему не придётся, а значит стоило как можно скорее восполнить силы и приготовиться.

Идя по следу из сокровищ, точно по хлебным крошкам, они пересекли подлесок и приблизились к северному краю долины. Здесь уровень земли круто поднимался, до гор было рукой подать, но обзор преследователям надёжно перекрывали многочисленные ели и вереск. Однако, им то и дело мерещились какие-то звуки, будто враг был совсем близко… Но они никак не могли его догнать, а гномий «там-тарарам» мешал различить направление. Теперь они постоянно поднимались, порой преодолевая овраги и скальные выступы.
- Не понимаю – на бегу выдохнул Лоббин, отодвигая низкую ветвь. – Зачем им бежать сюда по земле, если они могут улететь. И зачем двигаются к горам, если они не могут летать? Или тут где-то есть тропа, по которой можно перебраться наружу?
Последний вопрос был обращён к Эрейниону, хотя гном сомневался, что эльфийский король так запросто выдаст секрет стратегической важности. Внезапно, воздух разорвал резкий вопль. И что-то отчётливо звякнуло впереди. Они были почти у цели. И тут же что-то отчётливо зашуршало у них за спиной.
- Мы окружены! – тихо воскликнул Магни из-под своей маски. – Я займусь ими!
Причём, в голосе гнома явно чувствовалась радость. Он был в восторге. А впереди вновь зазвенело и до их ушей донёсся очередной крик:
- Нет! Я не брошу их! Они мои! Мне будут завидовать! Все!
Голос был неприятный, скрипучий и шипящий, и явно принадлежал не эльфу или человеку. Ответ они не услышали, вместо этого деревья впереди заколыхались, до их ушей донеслись громовые хлопки крыльев. Громадная тень на миг заслонила собой солнце. И тут же неведомая тяжесть опустилась на их плечи, пригнула к земле. Страх пробежался острыми коготками по хребту, заскрипел на зубах. А в следующий миг, всё исчезло. На фоне серого неба они какое-то время ясно видели удивительную картину: огромная летучая мышь-вампир несла в лапах чёрного кота.

После свалившихся на него полсотни килограмм чистого счастья, Глорфиндел думал, что готов ко всему. По крайней мере, надеялся. Но мир в очередной раз напомнил ему, что даже мудрые порой не в силах предвидеть путь событий. Или ход женских мыслей. В которых порой путаются даже сами Феантури в полном составе. Куда уж там просветлённому эльфу возрастом всего каких-то десять тысяч лет, плюс-минус пара веков? Короче говоря, вопрос Ньялмэ застал его врасплох. Эльф лишь удивлённо двигал бровями, безропотно снося ощупывание и оглядывание. И это удивление в голосе… Кого она ожидала встретить, Владыку Судеб?
Неожиданно Глорфиндел ощутил, что его, казалось бы, бесконечный запас толерантности к порывам горячей юности (даром что он сам от силы полчаса назад расхаживал по летящему дракону) и чудачествам именитого рода (не будем тыкать в покойников пальцем)… в общем, этот запас внезапно и решительно иссяк. Лишь отсутствие свободных рук помешало ему пресечь поползновения Равы, но вот высказать ему не смог бы помешать даже взгляд Мелькора.
- Нет. Это ты упала. А я тебя поймал.
За этой ровной и беззубой фразой вовсю резвились балроги и вышагивали шеренги нолдор при длинных мечах и в высоких шлемах. Но поймав мечущийся взгляд девы и уловив беспокойный ход её мыслей, он всё же сменил гнев на милость. Тихо вздохнув, он накренился влево, водрузил поднос на комод с большим резным зеркалом, потом склонился вправо и легко подхватил эльфийку на руки. Нельзя сказать, что ему часто доводилось носить на руках обнажённых дев, но шальной взгляд и постоянные чудачества Равы волновали его куда сильнее стройных ножек и открытых прелестей. Поудобнее перехватив её под колени, он неспешно направился к постели, попутно объясняя:
- Всё в порядке. Дракон улетел, хотя я до сих пор не понимаю, как тебе удалось приказать ему это. В любом случае, ты сегодня спасла много жизней. Возможно, и мою в том числе. Здесь это будут помнить. Чем закончилась битва у водопада пока неизвестно, наше войско должно быть уже там. Думаю, вскоре придёт посыльный с вестями от владыки Элронда и леди Галадриэль. Они наверняка справятся. Они лучшие среди нас.
Вот тут уже его голос дрогнул, а на лице отразилось волнение за близких. Склонившись, он опустил невольную гостью на простыни и решительно закутал в одеяло по самый подбородок.
- Теперь отдыхай. Нам ещё нужно будет услышать твой рассказ о южных землях, Кхамуле и битве с драконом, прежде чем…
Глорфиндел запнулся, сообразив, что выдаёт свои догадки за свершившийся факт. Он не мог предсказать действия Гил-галада, Галадриэль, Келеборна и даже Элронда. Мог лишь решить за себя. Потом он посмотрел в глаза Ньялмэ и тёврдо закончил:
- Прежде чем я отправлюсь в погоню за теми, кто осмелился напасть на мой дом.

Бедный, несчастный Виндризет! Он стал жертвой собственной удачи. Все мечтают поймать её за хвост, но мало кто понимает, что удача - это слон, способный размазать человека в лепёшку одним своим появлением. Виндризет не был человеком, но дракону в этой ситуации было ещё сложнее выйти из когнетивного диссонанса: основные инстинкты крылатого ящера хором трубили "Сокровища! Нажива! Халява! Бери, хватай, тащи в пещеру!". Но он не мог. Не смог бы утащить и половину награбленного. И как оставить хоть одну драгоценную побрякушку, когда всю жизнь мечтал о сказочных богатствах?
Дракону хотелось выть и кататься по земле, молотя по ней всеми конечностями. Но вместо этого он, точно загипнотизированный, перебирал драгоценности и бормотал себе под нос нечто вроде "Красивая чаша, хочу красивую чашу... нет, вот эта золотая, с сапфирами! Ох, маленькая миленькая брошка, совсем лёгкая, возьму её.. Как блестит!". От восхищения и восторга дракон едва не проглотил засверкавший самоцвет, до такого состояния извела его жадность. Рассыпая отсортированные кучки украшений, Виндризет на брюхе подполз к яркому кристаллу и начал смотреть в него, точно надеялся различить в блеске граней решение всех своих невзгод.
Меж тем, гном скрылся из виду и, судя по хрусту и шелесту, вовсю исполнял обходной маневр. Не смотря на все усилия, ему не удавалось двигаться тихо, но дракон был настолько поглощён зрелищем светящегося нолдорского самоцвета, что мог бы с тем же успехом прозевать миграцию мумаков у себя под боком. Секунды тянулись напряжённо, медленно. Но вот, коренастая фигура гнома показалась на вершине скалы, нависавшей над уродливым ящером. Краснея от натуги, Лоббин забрался наверх и приготовил к бою свой молот.
И в этот момент, из-под его ног, из щели в скале, выпрыгнула серая тень. Мышь-каменевка с громким писком выскользнула из-под тяжёлого гномьего ботинка и с дуру упала на чешуйчатую бошку дракона. Лоббин от неожиданности зашатался, раскинув в разные стороны руки и выбросив вперёд ногу. Дракон же вскрикнул, стряхнул с себя грызуна и завертел рогатой головой, ошалело сверкая глазищами. Гном стоял выше уровня головы ящера, и потому Виндризет его пока не заметил. В то же время, Лоббин опасался не то что поставить ногу на твёрдую опору, но даже вздохнуть. Его лицо побагровело от натуги, верный молот раскачивался в руке и медленно перетягивал балансирующего гнома вбок. Ситуация выглядела бы комичной, если бы не была смертельно опасной.

Он встретил её взгляд, как самоцвет встречает лучи солнца. Чем дольше Рава пыталась пронзить золотоволосого эльфа взглядом, тем лучше он понимал природу её чувств. Её подозрения, сомнения и страхи рассеивались всполохом радужных брызг. Глорфиндел молчал, позволяя воительнице самой сделать выбор, и лишь на лице его читалась тень сострадания.
Когда же выбор был сделан и прозвучали слова сожаления, он протянул руку и ласково погладил девушку по волосам. Это было фамильярно, и всё же, столь естественно. Правильно. Он бы не смог лучше передать свои чувства, нежели перебирая пальцами тёмные локоны. Оставалось надеяться, что вспыльчивая эльфийка не попытается оторвать ему что-нибудь жизненно важное. Не то, чтобы у неё был шанс... Но ему не хотелось бы порушить ту хрупкую связь, что установилась между ними.
- Между мной и тобой гораздо больше общего, чем ты думаешь. Даже в твоих диковатых речах и поступках чувствуется тень твоего Дома. Отчасти поэтому тебя и приняли так холодно на Совете. Пойми, для прочих нолдор ты - точно бревно в глазу, живое наследие их - нашего -прошлого. Там было много славных дел, много борьбы и очень много крови. Возможно, отчасти из-за этого твой отец покинул Линдон. Наша память сильна... и порою горьше крови.
На миг, его глаза стали глубоки, точно два бездонных колодца. По стенам просторной спальни пронеслись неясные тени прошлого. Зашуршал белый полог, скрывающий древние доспехи. Но вот, на лице Глорфиндела появилась мягкая улыбка, а его взгляд вновь сделался приветлив и светел. Он отнял руку, и легко приподнял лицо эльфийки за подбородок, заглянул ей в глаза:
- Но это не значит, что тебе не рады здесь. Владыка Элронд мудр, а король Гил-Галад справедлив. Мы, их подданные, следуем их примеру и стараемся не уступать им в добродетели. Пройдёт совсем немного времени, и за образами прошлого они разглядят твоё истинное лицо. Ты уже доказала свою храбрость, ты проявила доброту. Таким как ты всегда найдётся место в Имладрисе, тебя полюбят. Оставайся здесь, живи в Доме Элронда, слушай истории о прошлом и песни лучших менестрелей к востоку от Валинора. Вдохни покоя этих мест. Я же соберу отряд и постараюсь вернуть тебе отцовское наследство. В этом месте живёт сила нашего народа, здесь хватит героев, которые справятся с этой задачей. Оставайся, ты заслужила отдых.
Он бы мог многое возразить на её неразумные слова. Угроза магических колец крылась не в страхе, а в том существе, что с недавних пор стало его олицетворением. Недавних -  по эльфийским меркам, разумеется. Но Лаурэфин понимал, в каком состоянии находится собеседница. Для убеждения и призывов к осторожности ещё будет время. А пока он лишь негромко прошептал:
- У всех колец есть лишь один Властелин, с сердцем что чернее запредельной Пустоты.

Сказать, что дракон был перепуган до смерти – значит допустить сильное приуменьшение. Каждому дракону ещё в гнезде прививают истории о зверствах эльфов, людей и, особенно, гномов. Которые с радостью съедают драконьи яйца на завтрак, да и самим драконом закусить не прочь. Зелёный так и не разобрался, какой из трёх кровожадных и коварных народов застал его врасплох, но разница, в общем-то, была невелика. Дракон слепо мчался вперёд… и ожидаемо врезался грудью на гостеприимно выставленный меч.
Последствия оказались воистину катастрофическими: сбитый с курса Виндризет со страшным воплем перекувыркнулся через голову и ухнул в кусты. Послышался крик Лоббина, который в последний момент догадался выпустить ящера и потому уцелел. Почтенный посол Кхазад-Дума, впрочем, не собирался так легко расставаться со своей жертвой и успел-таки ухватить дракона за хвост.
В итоге, дракон-заморыш оказался поверженным на спину и принялся истерично молотить воздух всеми четырьмя лапами, вцепившийся в его хвост мёртвой хваткой Лоббин оказался этим же хвостом придавлен к земле. В довершение всего, в стороне затрещали кусты, явственно свидетельствуя о возвращении второго гнома.
- Ааа! Не ешьте меня, не ешьте меня, я не вкусный! – срываясь на визг орал дракон.
- Уберите его с меня, уберите! – вторил ему басом Лоббин.
Кусты в последний раз жалобно затрещали и на стихийно возникшую просеку выбрался рыжебородый Магни, ведущий за шкирку недавно встреченного менестреля-синдо.
- Вот. Шпионил за нами – отдуваясь, сообщил гном, и плотоядно посмотрел на дракона. – А вы, я вижу, уже забрали себе всё самое интересное! Так его, Лоббин, души гада!

Смущение эльфийки слегка удивило Лаурэфина. Для него, долгие века жившего среди нерождённых, что способны были менять облик усилием мысли, вопрос о выборе внешнего вида был естественен. Для Равы, судя по всему, нет. В эти секунды нолдо отчётливо ощущал, как далека была эта дева, выросшая среди дикарей, от обычаев эльдар. Их беседа была сродни встрече дальних родственников, не видевшихся со времён детских игр. Они с трудом находили общий язык, выискивали точки соприкосновения, и всё же узнавали друг в друге общую кровь.
«Тем более, что по духу она одна из нас. Удивительно. Как можно быть одновременно столь близким к идеалам своего народа и настолько чужим?».
Он не хотел, чтобы только-только возникшая связь распалась из-за глупого недопонимания.
- Знаешь, как говорят великие Валар о времени до начала времён? – произнёс он, полуприкрыв глаза и пригубив отвар из своей кружки. - Они говорят что Илуватар позволил злу Мелькора быть, поскольку оно обернётся большим добром и величайшей красотой. Глядя на тебя, я лишний раз убеждаюсь, сколь мудр был наш Создатель.
Сделав большой глоток, Глорфиндел ощутил, как спадает усталость. Он словно выбрался из душного сумрака на солнечный луг. Вновь захотелось улыбаться, петь и танцевать. Конечно, до полного восстановления сил было ещё ой как далеко, но он хотя бы сможет подготовиться к погоне. А погоня будет, он это чувствовал. Сейчас, когда дракон, тёмные духи и прочие события этого дня немного отдалились в прошлое, он смог окинуть их взглядом и увидеть общую картину.
- Зато, в тех землях обитают удивительные зелёные пеньки с колючками – мимоходом заметил он. – Я как-то ненароком привёз один такой сюда в седельном мешке. Теперь он цветёт у меня в саду. Забавный пенёк.
И тут же, посуровев, добавил:
- Всё было спланировано. Слишком много сил вовлечено в простой акт мести… Это неспроста – он взглянул на руку Ньялмэ, с зажатой в ней кружкой, и со вздохом заключил: - Они пришли за Кольцами Власти. Похоже, Враг вновь плетёт свои козни в наших землях.
«Надеюсь лишь, что ни одно из Трёх не досталось Ему в руки. Но даже если так, враг не уйдёт далеко».
Услышав восклицание Равы, он вскинул жёлтую бровь и с задором выпалил:
- Я? Очень знатный, но не лорд; трижды пересёк океан, но не мореход; моя могила на дне моря, но я жив и рыбой не являюсь. Последнее, надеюсь, вполне очевидно – он подмигнул деве синим оком и закончил: - Раньше на моём щите был цветок лучистого солнца, а теперь у меня и щита-то нет. Кто я, угадай?

Лоббин сопроводил извлечение из-под драконьего хвоста невнятным бурчанием, поминая всю драконью родню и Моргота в придачу. Гном выглядел растрёпанным, на скуле наливался бурным цветом фингал, но глаза гнома сияли торжеством.
- Проклятая ящерица меня чуть не придавила! - с некоторым суицидальным восторгом заявил он. - Ну что, казним его здесь по-тихому или дотащим до палача?
Сложно сказать, насколько он был серьёзен. В конце-концов, гномий юмор был вещью глубоко специфической и трудной к пониманию представителями других народов. Дракон тем временем ощутил у своего горла острие нолдорской стали и поперхнулся на середине крика, замерев, раздув щёки и округлив глаза. В этот момент в нём проступило нечто жабье, а в мутноватых глазках отчётливо читалось желание сдать всех и каждого ради спасения себя, любимого. Но приказ был другим, и хоть поток ценнейшей информации буквально рвался с языка, зелёный дракон хранил стоическое молчание и только раздувал щёки.
- Ваше величество! - притащенный рыжебородым Магни синда-министрель каким-то чудом вывернулся из гномьей хватки и подскочил к королю, совершенно игнорируя дракона, будто по десять раз на дню таких видел. - Это гномий произвол! Я всего лишь хотел вернуть свою ненаглядную арфу... и написать поэмму о вашей героической победе над этим великим... - тут он запнулся, озадаченно глядя на дракона, - над чудовищем!
- Я застал его, когда он пробирался вслед за вами. В кустах - последние слова рыжебородого просто сочились сарказмом.
Наверное, он считал сей процесс в высшей степени подозрительным, а занимающихся им личностей - пропащими душами, не заслуживающими доверия. Зыркнув на эльфа, он поплевал на руки и демонстративно взялся за топор.
- Зачем утруждать палача? Голову с плеч и всего делов, мой топор будет не хуже любого другого!